Авторство Шекспира: имел ли в виду Гамлет
|
|
William Shakespeare. Hamlet
Изучая материалы сторонников Марловианской и Бэконианской версий по поводу авторства произведений Шекспира, я наткнулся на удивительный портрет. Его использовали в подтверждение своих версий и те, и другие. В самом деле, портрет этот заслуживает самого пристального внимания. И вокруг него уже давно ведутся оживленные споры.
Представители упомянутых версий доказывают, что на этом портрете изображена английская королева Елизавета I. Их аргументы выглядят достаточно вескими, поскольку, помимо портретного сходства, об этом говорят многие детали картины. Несомненно, что эта дама принадлежит к высшему слою аристократии. Весь ее облик дышит величием и властью. Одежды богато расшиты и в узоре ясно различимы розы — символ династии Тюдоров.
На шее женщины, на тонкой ленте висит кольцо. Это может говорить о том, что она не замужем, и что это не случайность, а сознательный выбор. Точно такое же кольцо на ленте мы можем видеть на другом портрете королевы, который находится сейчас в национальном музее Стокгольма.
Автором данной картины является , который не только продолжил семейную традицию (его отец, известный художник, тоже оставил после себя несколько портретов Елизаветы), но и стал блестящим придворным живописцем. Это не единственный портрет Елизаветы, написанный им. Кроме того, он создал множество портретов других представителей тогдашней знати. Рассматриваемый нами портрет выставлен в галерее Хамптон Корт наряду с другими многочисленными изображениями Елизаветы I. Многие из них вы также найдете в различных каталогах и книгах по искусству, но только не это. Дело в том, что женщина на картине без сомнения беременна, а Елизавета осталась в истории как королева-девственница. Долгое время картина экспонировалась с табличкой "Queen E" — "Королева Е", которая несколько лет назад была заменена на "Портрет женщины в персидском костюме".
Почему же авторы упомянутых "ересей" так отстаивают эту версию? Дело в том, что и те, и другие считают, что Шекспир был королевского происхождения, чему, надо сказать, действительно есть много оснований.
Перечислю вкратце лишь некоторые из них. Тайна его имени и полное отсутствие за ним какого-либо конкретного исторического лица. Фарс, созданный, тщательно поддерживаемый и охраняемый (на самом высоком государственном уровне) вокруг несчастного, малограмотного (а то и вовсе безграмотного) Уила Шакспера из Стратфорда.
Тайны рождения, связанные с Фрэнсисом Бэконом и Кристофером Марло — упомянутыми кандидатами на роль Шекспира. Тайна смерти (или скорее, тайна ее инсценировки) Кристофера Марло... И, с другой стороны, многочисленные слухи о внебрачных детях королевы. Список лиц, которые поплатились за распространение подобных слухов, внушителен. Вот всего лишь некоторые из них: Анна Доу, Томас Плейфейр, Роберт Гарднер, Дионисия Гарднер. Одни были посажены в Тауэр, другие разорены и опозорены.
А чего стоит только тот факт, что по инициативе королевы в Законе о наследовании престола формулировка о переходе короны в случае смерти королевы к "законному наследнику" была изменена на "природного наследника", давая права на престол внебрачным детям!
Но самое главное, на мой взгляд, то, что если бы Шекспир и в самом деле оказался сыном королевы, то сразу бы отпала необходимость объяснять невообразимую загадку его анонимности и причину тех колоссальных усилий, которые были потрачены на сохранение этой анонимности.
Итак, представители альтернативных версий авторства Шекспира считают, что на картине изображена Елизавета I, беременная будущим Шекспиром (Марло ли это на самом деле, или Бэкон). Все исследователи более или менее сходятся в определении даты его написания (хотя фактических данных для этого нет). Портрет был создан в конце 16 — начале 17 веков. Автор писал его по памяти, выполняя чей то заказ, ибо трудно предположить, что Елизавета могла позировать художнику, будучи беременной. Причем, он должен был восстановить в памяти облик королевы 30-35-летней давности (Бэкон родился в 1561, Марло — в 1564). Этим можно было бы объяснить некоторое отличие нашего портрета от других изображений королевы, не позволяющее сделать достоверно окончательный вывод в пользу какой-либо из версий.
В правом нижнем углу, в затейливой виньетке помещен сонет, автором которого, очевидно, является сама королева.
The restles swallow fits my restles minde,
In still revivinge still renewinge wronges;
her Just complaintes of cruelly unkinde,
are all the Musique, that my life prolonges.
With pensive thoughtes my weeping Stagg I crowne
whose Melancholy teares my cares Expresse
hes Teares in sylence, and my sighes unknowne
are all the physicke that my harmes redresse.
My onely hope was in this goodly tree,
which I did plant in love bringe up in care:
but all in vanie [sic], for now to late I see
the shales be mine, the kernels others are.
My Musique may be plaintes, my physique teares
If this be all the fruite my love tree beares.
Как ласточка мечась, тревожный ум
Судьбы несчастной горечь оживляет;
Жестокий хоровод печальных дум —
Вот музыка, что жизнь мне продлевает.
Тоской моей увенчан мой Олень,
Его печалью мучусь непрестанно.
Его слезу, мой вздох скрывает тень;
Вот весь бальзам, что лечит мои раны.
Одна надежда всех забот моих —
В любви взращенном дереве прекрасном.
Теперь вот вижу: мне достался жмых,
А сок — другим; мои труды напрасны.
Бальзам мой — слезы, музыка — стенанья;
Вот дерева любви все воздаянья.
Сонет — не единственный ключ к пониманию загадки портрета. У нас есть также 10 слов на латыни, составляющие три фразы:
Необычайно яркий образ — плачущий олень — не так ли? Обратим внимание на то, что Stag означает взрослого оленя-самца, притом одинокого. Это слово используют также для взрослого мужчины, не имеющего пары. Поэтому это, скорее всего, не возлюбленный, а сын. Заметим его корону. Обратим внимание также на Melancholy tears, которые он проливает. На несправедливость, от которой он страдает и которая также мучит и женщину — автора сонета. Несправедливость эту она прекрасно осознает. И единственная ее надежда — на дерево, посаженное и выращенное в любви и в надежде, которая, впрочем, не сбылась — плодами дерева пользуются другие.
В свете всего вышеизложенного вполне допустимо предположить, что за образом рыдающего оленя — weeping stag — действительно скрывается любимый сын (или даже сыновья) королевы. Он страдает от несправедливости своей безвестности (может быть, даже, изгнания), но с ним, тем не менее, все же связаны ее надежды, как с продолжателем рода — того дерева, которое она посадила и вырастила в любви.
Этот яркий образ плачущего оленя позаимствован, видимо, у Овидия в его Метаморфозах (кн.3,150-253). Актеон, охотясь в лесах, случайно увидел богиню лесов Диану обнаженной, когда та купалась. Разгневанная богиня превратила его в оленя. Актеон, увидев свое отражение в пруду, разразился рыданиями. Затем, он был атакован сворой своих собственных охотничьих собак, буквально разорвавших его на куски.
Но есть также и другой выдающийся поэт, современник Елизаветы, который использует этот запоминающийся образ. И это, конечно же, не кто иной, как Шекспир. Откроем "Как вам это понравится", акт 2, сцена 1:
|
Старый герцог Но не пойти ль нам пострелять оленей? Хоть мне и жаль беднягам глупым, пестрым, Природным гражданам сих мест пустынных, Средь их владений стрелами пронзать Округлые бока! |
Du.Sen. Come, shall we goe and kill vs venison? And yet it irkes me the poore dapled fooles Being natiue Burgers of this desert City, Should in their owne confines with forked heads [630] Haue their round hanches goard. |
|
Первый вельможа Так, ваша светлость, И меланхолик Жак о том горюет, Клянясь, что здесь вы захватили власть Неправедней, чем вас изгнавший брат. Сегодня мы — мессир Амьен и я — К нему подкрались: он лежал под дубом, Чьи вековые корни обнажились Над ручейком, журчащим здесь в лесу. Туда бедняга раненый олень Один, стрелой охотника пронзенный, Пришел страдать; и, право, государь, Несчастный зверь стонал так, что казалось, Вот-вот его готова лопнуть шкура С натуги! Круглые большие слезы Катились жалобно с невинной морды За каплей капля; так мохнатый дурень, С которого Жак не сводил очей, Стоял на берегу ручья, слезами В нем умножая влагу. |
1. Lord. Indeed my Lord The melancholy Iaques grieues at that, And in that kinde sweares you doe more vsurpe Then doth your brother that hath banish'd you: To day my Lord of Amiens, and my selfe, Did steale behinde him as he lay along Vnder an oake, whose anticke roote peepes out Vpon the brooke that brawles along this wood, To the which place a poore sequestred Stag [640] That from the Hunters aime had tane a hurt, Did come to languish; and indeed my Lord The wretched annimall heau'd forth such groanes That their discharge did stretch his leatherne coat Almost to bursting, and the big round teares Cours'd one another downe his innocent nose In pitteous chase: and thus the hairie foole, Much marked of the melancholie Iaques, Stood on th' extremest verge of the swift brooke, Augmenting it with teares. [650] |
|
Старый герцог Ну, а Жак? Не рассуждал ли он при этом виде? |
Du.Sen. But what said Iaques? Did he not moralize this spectacle? |
|
Первый вельможа На тысячу ладов. Сперва о том, Что в тот ручей без пользы льет он слезы. "Бедняк, — он говорил, — ты завещаешь (Как часто — люди) тем богатство, кто И так богат!" Затем — что он один, Покинут здесь пушистыми друзьями. "Так! — он сказал. — Беда всегда разгонит Приток друзей!" Когда ж табун оленей Беспечных, сытых вдруг промчался мимо Без всякого вниманья, он воскликнул: "Бегите мимо, жирные мещане! Уж так всегда ведется; что смотреть На бедного, разбитого банкрота?" И так своею меткою сатирой Он все пронзал: деревню, город, двор И даже нашу жизнь, клянясь, что мы Тираны, узурпаторы и хуже Зверей — пугая, убивая их В родных местах, им отданных природой. |
1. Lord. O yes, into a thousand similies. First, for his weeping into the needlesse streame; Poore Deere quoth he, thou mak'st a testament As worldlings doe, giuing thy sum of more To that which had too much: then being there alone, Left and abandoned of his veluet friend; 'Tis right quoth he, thus miserie doth part The Fluxe of companie: anon a carelesse Heard [660] Full of the pasture, iumps along by him And neuer staies to greet him: I quoth Iaques, Sweepe on you fat and greazie Citizens, 'Tis iust the fashion; wherefore doe you looke Vpon that poore and broken bankrupt there? Thus most inuectiuely he pierceth through The body of Countrie, Citie, Court, Yea, and of this our life, swearing that we Are meere vsurpers, tyrants, and whats worse To fright the Annimals, and to kill them vp [670] In their assign'd and natiue dwelling place. |
|
Старый герцог Таким вы и оставили его? |
D.Sen. And did you leaue him in this contemplation? |
|
Второй вельможа Да, государь, — в раздумье и в слезах Над плачущим оленем! 1 |
2. Lord. We did my Lord, weeping and commenting Vpon the sobbing Deere. 2 |
Не правда ли, создается впечатление, что наш сонет и эти строки связаны? Здесь и плачущий олень (Stag), пронзенный стрелой охотника и покинутый своими пушистыми друзьями — velvet friends. Заметим, что velvet — означает также и бархатные одежды. Здесь и Меланхолик Жак, созерцающий страдания оленя и рассуждающий об этом (moralize — морализирующий). Причем делает он это так, что, право, не понятно, об олене ли идет речь, или Жак сетует о своей собственной судьбе. Да и вообще, уж не один ли это персонаж: пронзенный стрелой, плачущий, покинутый друзьями олень и Жак-Меланхолик, рефлексирующий его страдания? Впрочем, интересно даже не столько поразительное совпадение образного ряда, сколько необычайное соответствие общего настроения этой сцены (да и всей пьесы в целом) и сонета. Обратим также внимание на то, что говорят об олене (и вообще об оленях) герцог и его первый вельможа:
Несчастный зверь стонал так, что казалось,
Вот-вот его готова лопнуть шкура
С натуги! Круглые большие слезы
Катились жалобно с невинной морды
За каплей капля; так мохнатый дурень,
С которого Жак не сводил очей,
Стоял на берегу ручья, слезами
В нем умножая влагу.
"Мохнатый дурень — haerie foole","несчастный зверь — wretched annimall " — сколько авторского сарказма слышится в этих словах. Не на свою ли судьбу сетует автор пьесы?
И происходит вся сцена под дубом, "чьи вековые корни обнажились", т.е. под деревом, чьи корни подмыты потоком времени и которое уже упало, или готово упасть. Не правда ли, необычайная концентрация одних и тех же образов. А если мы добавим к этому слова герцога, и начала сцены:
Есть сладостная польза и в несчастье
Sweet are the vses of aduersitie,
И тогда, если допустить определенную степень близости Шекспира и его автора, то конечно, Шекспир мог давно знать его. С другой стороны, пьеса была написана в 1598г., а опубликовали ее только в Большом Фолио в 1623г. В этом случае прекрасная дама должна была действительно хорошо знать Шекспира, чтобы прочитать неопубликованное произведение.
Но это не единственное появление плачущего оленя у Шекспира. Неожиданное продолжение этого заочного диалога мы можем найти в "Гамлете" 3.2, в знаменитой Мышеловке. Король и с ним весь двор только что покинули сцену, будучи потрясены пьесой. Гамлет остается наедине с Горацио. Дурацкая песенка, которую он поет в ответ на реакцию короля, напоминает его обычные "безумные речи" (впрочем, всегда полные скрытого смысла) в присутствии врагов. Непонятно только, зачем ему юродствовать теперь, когда с ним один лишь Горацио, который знает его секрет.
Why let the strucken Deere go weepe,
2144: The Hart vngalled play:
2145: For some must watch, while some must sleepe;
2146: So runnes the world away.
Олень подстреленный хрипит,
А лани — горя нет.
Тот — караулит, этот — спит.
Уж так устроен свет. 3
Это у М. Лозинского. Олень подстрелен и хрипит. А лань жива и здорова.
А вот перевод Б.Пастернака:
Пусть раненый олень ревет,
А уцелевший скачет.
Где — спят, а где — ночной обход;
Кому что рок назначит. 4
Здесь у нас уже две мужские особи, что, конечно, точнее. И раненый олень теперь ревет.
Оба перевода совершенно потеряли образ, который нас интересует. Посмотрим в подстрочнике:
Пусть подстреленный олень (или лань) плачет
А неуязвленный олень играет
Один должен бодрствовать (наблюдать), тогда как другой должен спать
Так существует мир.
Вот и плачущий олень! Да нет, тут их уже двое. И наш-то олень, похоже, совсем и не плачет, а наоборот. А плачет теперь другой олень. Или лань! Но ведь и в исходном сонете их тоже двое. Если неизвестная женщина с портрета, скорее всего, говорит о своем сыне, как об олене, то почему бы сыну в ответ не назвать ее ланью. И посмотрите, как любопытно Шекспир выбрал слова: hart — это точный синоним слова stag из сонета, это взрослый одинокий олень мужского пола. А deer может быть и оленем, и ланью. Можно сказать, что это обобщенное название вида. Так что, если и есть тут лань (как решил Лозинский), то она то как раз и подстрелена. Обратим внимание на обычную для Шекспира тонкость. Выбери он в первой строчке другое слово, например, doe — самка оленя, и намек был бы чересчур прозрачен. А слово deer дает возможность тем, кто не посвящен в тайну, поломать голову над таинственной фразой.
Посмотрим, как комментируют эти строки в New Penguin Shakespeare edition of Hamlet:
...lines are probably fragments of an old, lost ballad. Hamlet is contrasting those who are wounded in some way (the strucken deer) with those who are in a more fortunate position (the hart ungalled): that is, the King and himself.
...строчки — возможно, фрагмент старой, неизвестной ныне баллады. Гамлет противопоставляет того, кто некоторым образом ранен (пораженный олень или лань), и того, кто оказался более удачлив (неуязвленный олень): речь идет о короле и о нем самом.
Согласимся с мыслью о короле и Гамлете, но и увидим, как за этим слоем содержания ухмыляется сам Шекспир, отвечая на сонет своего далекого собеседника.
А вот York Notes on Hamlet, похоже, также, как и наши переводчики, запутались в определении пола наших оленей:
Hart ungalled — uninjured female deer. p.52. (нераненная лань). Хотя любой словарь нам скажет, что hart-это особь мужского пола. Например, Оксфордский:
hart/ht/ noun a male deer, especially a red deer; a STAG — compare BUCK, HIND. Здесь — именно 'male', а не 'female'.
Ай да Шекспир! Запутал даже соотечественников!
Как известно, "Гамлет" был написан вскоре после событий, связанных с восстанием и последующей казнью графа Эссекса. Елизавета тяжело переживала эти события и свое решение о казни бывшего фаворита. Она так и не оправилась от этого удара и вскоре, в 1603 году, умерла. Первый вариант Гамлета — первое ("плохое") Кварто написано до ее смерти (предположительно, в 1601). А второе, исправленное, вышло позже — в 1604.
Следующий, переработанный вариант появился в большом Фолио, в 1623. Посмотрим, как выглядела наша фраза в этой динамике.
1356: Then let the stricken deere goe weepe,
1357: The Hart vngalled play,
1358: For some must laugh, while some must weepe,
1359: Thus runnes the world away.
Ham.Why let the strooken Deere goe weepe,
The Hart vngauled play,
For some must watch while some must sleepe,
Thus runnes the world away.
А вот и авторская доработка, возможно связанная со смертью королевы: "Кто-то должен наблюдать (бодрствовать), кто-то — спать." И то же самое, без изменений, в Фолио.
Конечно, есть большой соблазн, основываясь на этих наблюдениях, отождествить даму на портрете с королевой, а Шекспира сделать ее сыном от Роберта Дадли (отчима казненного графа Эссекса и предыдущего фаворита Елизаветы). Сыном, который не простил ей быстрого забвения памяти отца и явные симпатии к новому фавориту. И тайно ответил ей на сонет, использовав привилегию безумного Гамлета произносить абсурдные речи. А как же иначе, не тайно, может говорить со своей матерью сын королевы-девственницы?!
Есть также возможность альтернативного толкования загадочной песенки Гамлета, которая, впрочем не отменяет контекста диалога с автором сонета.
Посмотрим еще раз на эту сцену:
2143:
Ham.
Why let the strucken Deere go weepe,
2144: The Hart vngalled play:
2145: For some must watch, while some must sleepe;
2146: So runnes the world away.
2147: Would not this Sir, and a Forrest of Feathers, if the rest of
2148: my Fortunes turne Turke with me; with two Prouinciall
2149: Roses on my rac'd Shooes, get me a Fellowship in a crie
2150: of Players sir.
2151:
Hor.
Halfe a share.
2152:
Ham.
A whole one I,
2153: For thou dost know: Oh Damon deere,
2154: This Realme dismantled was of Ioue himselfe,
2155: And now reignes heere.
2156: A verie verie Paiocke.
Гамлет
Олень подстреленный хрипит,
А лани — горя нет.
Тот — караулит, этот — спит.
Уж так устроен свет.
Неужто с этим, сударь мой, и с лесом перьев, — если в остальном судьба обошлась бы со мною, как турок, — да с парой прованских роз на прорезных башмаках я не получил бы места в труппе актеров, сударь мой?
С половинным паем.
Гамлет
С целым, по-моему.
Мой милый Дамон, о поверь,
На этом троне цвел
Второй Юпитер; а теперь
Здесь царствует — павлин.
Обратим внимание, что продолжением рассматриваемого куплета песенки, следующим буквально через несколько строк, является куплет о Дамоне. Этот образ взят из древней истории (1 в. н. э.) из коллекции Валерия Максимуса, в которой рассказывается о двух неразлучных друзьях — Дамоне и Питиасе. Пара эта с тех времен стала образцом верности в дружбе даже перед лицом смерти. Посмотрим на оригинал: Oh Damon deere. В тексте пьесы эти слова отделены от наших the strucken Deere всего десятком строк. Конечно же, deere во втором случае означает dear — "дорогой, милый". В то время не было строгих грамматичеcких норм, одно и то же слово можно было написать по-разному. Но сам Шекспир в "Гамлете" же, наряду с вариантом deere — дорогой, очень часто пишет deare. А здесь он решил использовать этот вариант написания. Вероятность такого "плотного" употребления одного и того же слова, но в разных значениях рядом случайно у Шекспира крайне мала. Не намек ли это на то, что вторым, пораженным оленем во втором, тайном слое содержания был Горацио-Эссекс? Действительно, незадолго до этого Эссекс был казнен, а наш, печальный олень — stag из сонета остался неуязвлен. Эта версия заслуживает внимания также и потому, что изображение оленя издавна находилось в гербе Эссексов. А посмотрите на совершенно загадочную сцену 4.2 из "Как вам это понравится", не связанную совсем с общим сюжетом, просто выпадающую из него. Здесь наш Жак-Меланхолик славит первого вельможу за убийство оленя:
|
СЦЕНА 2 Лес. Входят Жак, вельможи и охотники. Жак Кто из вас убил оленя? Первый вельможа Я, сударь. Жак Представим его герцогу как римского победителя; хорошо было бы украсить его голову оленьими рогами в виде триумфального венка. — Охотники, нет ли у вас какой-нибудь песни на этот случай? Охотник Есть, сударь. Жак Так спойте ее, как бы ни фальшивили — это не важно, лишь бы шуму было побольше. |
Scena Secunda. Enter Iaques and Lords, Forresters. Iaq. Which is he that killed the Deare? Lord. Sir, it was I. Iaq. Let's present him to the Duke like a Romane Conquerour, and it would doe well to set the Deares [2130] horns vpon his head, for a branch of victory; haue you no song Forrester for this purpose? Lord. Yes Sir. Iaq. Sing it: 'tis no matter how it bee in tune, so it make noyse enough. |
|
Музыка. Охотник (поет)
Носи, охотник, в награжденье Ты шкуру и рога оленьи; Мы ж песнь споем!
Остальные подхватывают припев Носить рога не стыд тебе; Они давно в твоем гербе. Носил их прадед с дедом, Отец за ними следом... Могучий рог, здоровый рог Смешон и жалок быть не мог!
Уходят. 5 |
Musicke, Song.
What shall he haue that kild the Deare? His Leather skin, and hornes to weare: Then sing him home, the rest shall beare this burthen; Take thou no scorne to weare the horne, [2140] It was a crest ere thou wast borne, Thy fathers father wore it, And thy father bore it, The horne, the horne, the lusty horne, Is not a thing to laugh to scorne.
Exeunt. 6 |
Здесь уж явно говорится о том, что тот, кто убил оленя, давно носит его рога в своем гербе. Конечно, этот уровень смысла не отменяет и очевидного грубого намека на "рогатость" и самого вельможи, и его отца с дедом. От предположений о возможных исторических адресатах этой злой шутки в данной статье воздержусь.
Эта тема требует значительно более тщательного исследования, в котором необходимо было бы попытаться разобраться в характере отношений Шекспира и Эссекса. Официально считается, что Шекспир был последователем графа и тяжело переживал его смерть. Но, встречаясь с описанными выше и подобными им местами в его произведениях, начинаешь сомневаться, а так ли это на самом деле? А такими ли уж неразлучными друзьями были Гамлет и Горацио? Не горьким ли сарказмом являются слова Гамлета о Дамоне?
Справедливости ради надо сказать, что существуют многочисленные исследования, отождествляющие наш портрет с леди Фрэнсез Уолсингем, женой графа Эссекса, беременной своей последней дочерью Дороти. Эта версия предполагает, что портрет был написан с тем, чтобы умилостивить королеву видом беременной графини и простить мятежного графа. Никаких попыток истолковать сонет на портрете, а тем более его связь с Шекспиром у представителей этой, официальной версии я не встретил.
С-Петербург
27 ноября 2002 г.
|